Крейсер Его Величества «Улисс» - Страница 67

В отделении слаботочных агрегатов находились всего два человека — штурманский электрик и его помощник. Склонившись над гидрокомпасом системы Сперри, оба возились с прибором, вводя поправку на широту. Они вскинули на вошедших глаза, и усталое удивление, написанное на их лицах, сменилось усталой радостью. Вэллери обменялся с ними всего несколькими фразами — разговаривать в этом аду было невозможно — и затем направился к двери, ведущей в центральный пост.

Положив руку на поворотную скобу, командир застыл на месте. Рванула еще одна серия глубинных бомб — на этот раз гораздо ближе, не больше чем в двух кабельтовых. То, что это были глубинные бомбы, подсказал опыт: внизу, в чреве бронированного корабля, не слышно ни взрыва, ни рева воды, вырвавшейся на поверхность. Слышен лишь страшный металлический удар, словно некий исполин грохнул огромным молотом в борт и обшивка разошлась при этом по швам. Вслед за серией, почти одновременно, послышались еще два удара. Не дождавшись, когда затихнет отзвук последнего взрыва, Вэллери вошел в пост управления огнем, за ним — его спутники. Петерсен, шедший последним, неслышно затворил за собой дверь. Вой электромоторов разом стих, сменившись благоговейной тишиной, царившей в центральном посту.

Половину этого помещения — этого мозга корабля, — как и агрегатное отделение, загроможденного множеством блоков предохранителей, занимали две огромные электронные машины. Эти вычислительные устройства связывали между собой командно-дальномерные посты и орудийные башни. Обычно работа здесь была напряженной, тяжелой. Но командно-дальномерные посты утром были почти целиком выведены из строя снарядами немецкого крейсера, так что вычислительные устройства оказались фактически бесполезными. В обезлюдевшем помещении поста было необычно тихо. Электронный компьютер обслуживали всего восемь матросов и один офицер.

Несмотря на многочисленные таблички «не курить», под подволоком лениво плыло синее облако табачного дыма, к которому тянулись тонкие лиловые спирали, оканчивавшиеся рдеющими точками сигарет. Дымки сигарет придавали Николлсу какую-то уверенность, вселяли в него надежду. В неестественной, натянутой, как тетива, тишине, среди неподвижных, точно изваяния, людей эти дымки были единственной прочной гарантией жизни.

Николлс с рассеянным любопытством посмотрел на матроса, сидевшего ближе всех к нему. Худощавый, темноволосый, тот, ссутулясь, облокотился о стол.

Дымящаяся сигарета находилась всего лишь в дюйме от полуоткрытого рта.

Дымок, причудливо завиваясь, разъедал глаза, но матрос, не замечая этого, глядел куда-то перед собой, уставясь в одну точку. На сигарете выросла шапка пепла чуть ли не в два дюйма. «Интересно, — машинально подумал Николлс, — сколько времени сидит он в таком положении, совершенно неподвижно… и что тому причиной?»

Конечно же ожидание. Вот именно, томительное ожидание. Как он сразу не понял? Ожидание. Но чего? И вдруг Николлс ясно представил себе это невыносимое чувство ожидания, которое испытывают люди, чьи нервы напряжены сверх всякого предела, точно туго натянутая струна — прикоснись, и она лопнет, — ожидание разящего удара торпеды, которая в любую минуту может оборвать их жизнь. Он впервые понял, почему матросы, подтрунивающие над всем и вся, отпускающие шуточки в адрес друг друга, никогда не избирали предметом острот тех, кто находится в центральном посту. Над смертниками не подшучивают. Помещение это расположено на шесть метров ниже ватерлинии, впереди — орудийный погреб второй башни, позади — носовое котельное отделение, внизу — ничем не защищенное днище, отличная — лучше не придумать — цель для акустических мин и торпед. Обитатели этого помещения со всех сторон окружены стихией, за каждым углом их подстерегает смерть. Достаточно вспышки, случайной искры — и костлявая тут как тут… А если же из тысячи шансов уцелеть на их долю все же выпадет один, то наверху целый ряд люков, которые запросто может заклинить корежащим, уродующим металл взрывом. Ко всему, основная идея кораблестроителей заключается в том, чтобы люки, конструкция которых намеренно утяжелена, в случае их повреждения оставались задраенными с целью изоляции нижних помещений, если те заполнятся водой.

Людям, находящимся здесь, в центральном, это известно.

— Добрый вечер. Как у вас дела? Все ли в порядке?

Голос Вэллери, ровный, спокойный, как всегда, прозвучал неестественно громко. Испуганные лица — белые, напряженные, в глазах изумление — повернулись в сторону вошедших. Взрывы глубинных бомб, догадался Николлс, заглушили шум их шагов.

— Не обращайте внимания на этот грохот, — успокаивающе продолжал Вэллери. — Отставшая от своей «стаи» подводная лодка. «Сиррус» ее преследует. Благодарите небо за то, что вы здесь, а не в той подлодке.

Никто не произнес ни слова. Николлс заметил, что матросы поглядывают то на командира, то на дымящиеся сигареты, которые они держат в руках, и понял охватившее их смущение, неловкость от того, что их захватили врасплох.

— Есть ли какие-либо донесения с центрального командно-дальномерного поста, Брайерли? — спросил Вэллери офицера, сделав вид, что не заметил напряженности, воцарившейся с его приходом, — Нет, сэр. Никаких. Наверху все спокойно.

— Превосходно. — Голос Вэллери прозвучал совсем весело. — Никаких вестей — самые лучшие вести.

Сунув руку в карман, он протянул Брайерли свой портсигар.

— Курите? А вы, Николлс?

Достав сигареты и сам, он спрятал портсигар и машинально взял спички, лежавшие возле ближайшего к нему оператора. Возможно, он и заметил испуганное недоумение матроса, слабую улыбку, чуть опустившиеся в долгом, беззвучном вздохе облегчения нлечи, но и бровью не повел.